Две войны как две жизни
Коко Шанель, как и её мода, пережила две мировых войны, причем в каждую из них она повела себя по-разному: если в Первую мировую Габриэль не стала закрывать своё заведение, то в 1939 году на двери бутика «Шанель» был повешен замок, а выпуск новых моделей и костюмов был приостановлен. Но это не значит, что Коко спряталась от проблем: она просто очень хорошо чувствовала требования времени.
Город-курорт Довиль, где во время Первой мировой Шанель сколотила себе состояние
Неожиданный триумф
Летом 1914 года война застала Коко в Довиле. Никто до последнего не верил, что в разгар такого замечательного лета начнется кровавая резня. 28 июля была объявлена всеобщая мобилизация, а 3 августа - война. Улицы города стремительно опустели, многие заведения закрылись. Перед мобилизацией Артур Кэпел дал Коко дельный совет: не закрывать свой бутик, выждать время и присмотреться.
Портрет Коко Шанель на скачках в Довиле, 1920-1925 годы.
Художник - Кес ван Донген.
Никто не ждал, что война продлится дольше шести недель, власти даже не стали запасать зимнюю форму. Но события развивались по своему сценарию. Разбитые противником французские войска отступали. После поражения в битве при Шарлеруа 23 августа была оккупирована большая часть Франции, что, в свою очередь, стало следствием огромного потока беженцев в Довиле. Кроме того, здесь остановились многие парижане, считавшие город более надежным, нежели столицу. Это были представители буржуазии и аристократии, владевшие на побережье многочисленными вилами.
Модели из меха выдры и крота, а также валансьенских кружев,
разработанные Коко Шанель совместно с Дж. Л. Си и М. Перрье, 1923 год.
При таком скоплении обеспеченных дам дела у Шанель пошли в гору. Позже она расскажет: «Им требовались не только шляпы, но вскоре - за отсутствием других кутюрье - и одежда.
В моём ателье были только модистки. Я сделала из них кутюрье». У заказчиков не было выбора, так как в Довиле работал только бутик Шанель, все остальные ателье закрылись.
Габриэль всегда умела приспосабливаться к обстоятельствам. Она выставила в витринах вещи, которые шила на себя. Кроме того, с учётом военного времени, не терпящего вычурности и жеманства и ставящего на первое место удобство, она упростила старые свои модели; отныне её шляпы совершенно ничем не украшались.
Многие дамы пошли работать сестрами милосердия в госпиталь; им также нужна была практичная форма. Перед Коко встала задача быстро сшить десятки блуз и головных уборов.
При таком количестве заказов Шанель требовалась помощь, кроме того, она выписала к себе сестру Антуанетту и тетушку Адриенн, с которой некогда была неразлучна.
Габриэль пользовалась несомненным успехом. Перед открытием у дверей магазина выстраивались очереди, для удобства клиентов перед входом были поставлены маленькие столики и скамеечки. Когда опускали шторы от палящего солнца, создавалось впечатление, что это терраса изысканного кафе. Тут не было блюд и напитков, а гости обсуждали последние события, вести с полей и газетные заметки.
Ситуация переменилась после победы в Марнском сражении, когда натиск немцев слегка ослабел. В конце осени 1914 года улицы Довиля опустели, Антуанетта и Адриенн уехали. Сама Габриэль, видя, что прежнего наплыва клиентов уже не будет, оставила бутик на попечение проверенной продавщицы, а сама посвятила себя парижскому ателье на Рю Камбон, куда потянулись её летние клиентки, вернувшиеся в столицу. Шанель, как всегда, правильно рассчитала действия и повернула ситуацию в свою пользу. Её ждал успех.
Одежда и шляпки от Коко Шанель, 1935 год.
Интересно знать: Следы прошлого.
Сама Габриэль не решилась стать сестрой милосердия, но это совершенно не говорит о её бессердечности. На то могло быть сразу две причины. Первая - элементарное отсутствие времени: весь день Шанель проводила за работой в своём ателье. Была и вторая возможная причина - среди раненых молодых людей, корчащихся от болей на койках, она могла встретить одного из тех офицеров Мулена, что часто посещали выступления юной статистки. Коко помнила их блестящими красавцами; ныне они были изувечены войной. Кроме того, Шанель хотелось навсегда забыть то время, когда ей приходилось подрабатывать в кафе. Слишком глубоки были раны юности.
Дом моды "Chanel", 1930 год.
Неслыханная наглость
Спустя 22 года политические и социальные события 1936 года нарушили планы Шанель. В марте произошла реоккупация левого берега Рейна немцами, что очень тяжело переживалось всеми французами, и Шанель не была исключением. Оказалось, это событие было лишь предвестником предстоящей череды бед, которые три года спустя привели ко Второй мировой войне.
Вскоре Шанель столкнулась с событиями, имевшими к ней прямое отношение. На выборах в мае 1936 года победил Народный фронт, в Палату депутатов было избрано 72 коммуниста и 146 социалистов, а в июне Леон Блум сформировал новое правительство. Интересно, что эта победа, которая должна была охладить умы и разрешить назревшие проблемы, привела к ещё худшим последствиям. Введение 40-часового рабочего дня, оплачиваемых отпусков, коллективных договоров и прочих мер, направленных на улучшение условий труда, привело к массовым забастовкам и полной дезорганизации экономической и социальной жизни страны.
Не обошли стороной эти события и ателье Шанель в Париже. Однажды, июньским утром на дверях появилась табличка с надписью «закрыто», а у входа собрались протестующие работницы, которые преграждали путь клиентам; не дали они войти и своей хозяйке. У Коко такое поведение женщин не укладывалось в голове: это был её дом, который она основала, кроме того, Габриэль всячески старалась обеспечить им достойное существование, например, давно ввела оплачиваемые отпуска. Возникшие между хозяйкой и работницами споры носили весьма напряженный характер. Измученная бесконечными выяснениями, Габриэль поставила на карту всё: она предложила передать работницам в собственность свою фирму, а самой остаться здесь управляющей и также получать жалованье, - ведь главное, что ей было нужно, это творить. Но её предложение было отклонено по неизвестным причинам. К счастью, всё решилось само собой: работа возобновилась, а работницы и хозяйка остались на своём месте.
Не время для платьев...
С началом Второй мировой войны Габриэль Шанель закрывает швейные ателье, открыт только бутик с аксессуарами и парфюмерией. Такое решение она объяснит следующим образом: «Это было время не для платьев. У меня сложилось впечатление, что эпоха уходит, и что никогда больше не будут шить платьев...». Злые языки говорили, что она делает это с тем, чтобы отомстить своим работницам за ту самую забастовку, которую они устроили три года назад. На самом деле, ей просто так подсказывало чутье. Да, двадцать пять лет назад она повела себя иначе, но тогда Мадемуазель была молода, полна сил и надежд, а рядом был поддерживающий её во всём Артур Кэпел, и главное - у Коко была цель, к которой она стремилась. Теперь же ей было пятьдесят шесть, она стала известной законодательницей мод, у неё был собственный модный дом, она перевернула представления мира о стиле и не хотела становиться посмешищем. Габриэль не капитулировала перед врагом, она просто решила взять паузу, которой неизвестно сколько суждено было продлиться. «Мы тоже воюем за родину!» - говорили другие кутюрье, на что Шанель саркастически замечала: «Они не заставят содрогнуться Адольфа Гитлера!».
Когда в мае 1940 года над Парижем начали завывать сирены, а небо затянуло облако черного дыма, большая часть населения решила покинуть столицу. Коко не стала исключением. Её механика мобилизовали, и Шанель была вынуждена нанять другого шофера, который согласился отвезти Габриэль только на своём автомобиле: ехать на «роллс-ройсе» значило выделиться из толпы и привлечь к себе внимание. Шанель отправилась в Кобер, в замок любимого племянника Андре Паласе, сына рано умершей сестры Джулии. Сам Андре незадолго до этого был взят в плен. Интересно, что в окрестностях замка Габриэль встретит уже состарившегося Этьена Бальсана, который заметно полысел.
22 июня 1940 года было подписано перемирие, и Габриэль вернулась в Париж. Однако это был уже не тот город, из которого она уезжала. Подъезжая к отелю «Ритц», где она занимала несколько комнат, Габриэль с изумлением увидела, что помещение реквизировано немецкими войсками. Перед входом в отель установили металлический шлагбаум, возле него - часовых, на крыше «Ритца» развивался флаг оккупантов: черная свастика в белом круге на красном фоне. Шанель подала знак одному из управляющих, который, конечно же, сразу узнал знаменитую кутюрье. Он рассказал Коко, что мебель и личные вещи были вынесены из её комнат, но немецкий генерал, увидев выставленные в коридор чемоданы с её именем, уточнил, не та ли это Шанель, что шьет платья и делает знаменитые духи. Получив положительный ответ, он разрешил Габриэль остаться в отеле, но ей выделили только две небольшие комнаты с ванной, окна которых выходили на Рю Камбон, а не на Вандомскую площадь, как шикарные апартаменты, занимаемые ею ранее. Однако в этом было даже определенное удобство: из окна можно было следить, как идут дела в магазине духов. Кроме того, пусть площадь, занимаемая ею, значительно уменьшилась, но для приёма друзей у нее ещё осталась собственная квартира - на Рю Камбон, 31. После закрытия модного дома Габриэль вела замкнутый образ жизни, не обедала в роскошных ресторанах и практически не выходила в свет.
Накануне Второй мировой войны Шанель
была уже известным во всём мире модельером
Пауза, взятая Шанель на время войны, затянется: после возвращения в Париж у Коко случился долгий роман с немецким дипломатом Гансом Гюнтером фон Динклаге, за который ей придется дорого заплатить. Затем последуют несколько лет жизни в Швейцарии и, наконец, триумфальное возвращение на подмостки мировой моды в 1954 году.
Интересно знать: Заботливая хозяйка.
Коко была весьма требовательной хозяйкой, но при этом старалась дать работницам возможность отдохнуть так, как они никогда не смогли бы себе позволить: некоторые дамы ежегодно отправлялись на 15 дней отдыхать в Мимизан, где Шанель снимала для них несколько домиков в сосновом лесу. Помимо того что там их обеспечивали бесплатным питанием и проживанием, жалование швеям за этот период выплачивалось в полном объеме. Правда, это развлечение в скором будущем придется прекратить по настоянию местного мэра: местные жительницы стали жаловаться, что швеи соблазняют их мужей.